03.12.2021 - Наблюдать и изучать – от мечты к рабочим будням заповедного зоолога

Я родилась в Москве, но типичной москвичкой меня назвать трудно, потому что с 14 лет я на все каникулы уезжала в экспедиции с биологическим кружком при Дарвиновском музее «ВООП». Каждый день, проведенный в городе, я, по юношескому максимализму, считала потерянным. Побывав впервые в заповеднике, сразу поняла, что это мое и я хочу жить и работать именно в заповеднике. Тогда шли трудные 90-е годы, и все взрослые хором говорили мне, что моя мечта - блажь, к которой нельзя отнестись серьезно. Однако же я шла к своей мечте, и, закончив экологический факультет РУДН, уехала работать в Окский заповедник вместе с мужем, с которым мы познакомились в том же биологическом кружке.

Надежда Леонидовна Панкова. Установка фотоловушки

Родственники и знакомые крутили пальцем у виска, предрекали нам всевозможные скорби и лишения. «Скорее возвращайтесь в Москву», – говорили друзья.

Однако в Москву мы не вернулись и о своем выборе ни разу не пожалели.

Из окна моего дома в поселке Брыкин Бор видны рыжие стволы заповедных сосен. Каждый раз, когда я смотрю на них, вспоминаю о том, что живу в своей сбывшейся мечте.

Я не говорю, что жизнь в заповедном поселке всегда легка и весела, но другой жизни я бы не хотела. Чего нет здесь – так это скуки, рутины. Каждый день дарит что-нибудь новенькое.

Надежда Леонидовна и Алексей Борисович Панковы

Мой рабочий распорядок подстраивается под ритм жизни моих объектов исследования. Я занимаюсь изучением крупных млекопитающих, а особое внимание уделяю кабанам и бобрам. Если у ботаников или энтомологов полевой сезон начинается весной и заканчивается осенью, то у меня он длится практически круглый год, ведь мои мохнатые звери круглый год активны.

Круглый год я проверяю фотоловушки, расставленные по заповеднику для наблюдений за тайной жизнью кабанов. Камеры направлены на чесальные или, как их еще называют, маркировочные деревья. Такие деревья с корой, ободранной и счесанной до высоты кабаньего рыла, служат местом притяжения не только вепрей, но и других зверей. Кабаны, посещая эти деревья-чесалки, в первую очередь внимательно обнюхивают их. Чутким рылом они считывают запаховую информацию, оставленную на стволе другими кабанами. Обнюхают, сделают насечку на стволе клыками, а потом натирают ствол выделениями своих запаховых желез – «пишут» ответ на сообщение. Так что деревья-чесалки служат для кабанов своего рода социальной сетью. О чем «пишут» кабаны на стволах деревьев? О себе, любимых. Обнюхав помеченный ствол, любой кабан будет знать, кто чесался тут до него – самка, секач или подсвинок. Узнает и подробности о гормональном статусе соседа и его иерархическом положении в кабаньем обществе. Тут секачи узнают о своих соперниках заранее, чтобы избежать кровопролитной стычки. Тут во время гона самцы «знакомятся» с самками.
Понюхать кабаньи метки приходят лоси, косули и волки. Наблюдая за чесалками, мы получаем данные не только о маркировочном поведении кабанов, но и об их размножении, половом и возрастном составе популяции, относительной численности.

Если долго и внимательно смотреть на фотографии кабанов, то однажды понимаешь, что эти коричневые толстые особи на самом деле не так уж и похожи. У одного пятнышко, у другого – рыло длинное, у третьего – уши черные. Так из бурой массы вепрей стали выделяться отдельные индивидуумы, которые даже получили имена. Четвертый год я наблюдаю за кабанихой Пегой и ее семьей. Молодую самочку Пятнашку я помню еще полосатой, а сейчас они с сестрой уже водят своих кабанят. А самыми приметными секачами стали Лосеногий, Чемодан и Горбатый.

Кабан у чесалки. Фотография с фотоловушки

Кабанья тема не исчерпывается фотоловушками. Как только выпадает снег, я отправляюсь тропить кабанов. Тропить – это значит, ходить по звериным следам с GPS-навигатором, чтобы потом нанести на карту индивидуальные участки того или иного кабаньего стада или секача. Пожалуй, тропление кабанов – мое самое любимое занятие. Пока идешь по следам копыт, полностью погружаешься в чужой день – день мохнатого лесного зверя со слабым зрением и мощным обонянием. Читать следы так увлекательно, что забываешь про термос с чаем и бутерброд, болтающиеся в рюкзаке. Где-то ближе к закату обнаруживаешь себя в кабаньих тростниках в недрах заповедника и начинаешь выбираться на дорогу. Но какое блаженство потом, вечером, после дня в кабаньих дебрях, греться дома у печки и думать о том, как в это время устраивается на ночлег исследуемый кабан в устланном тростником гнезде.

Секач Лосеногий. Фотография с фотоловушки

Потом наступает весна и выдергивает у меня из-под ног белую снежную книгу, в которой прописан каждый шаг лап и копыт. Последние маршруты я прохожу по мокрому мелкому снегу, и кабаньи следы пропадают на проталинах. Мне немного жаль снега, но я радуюсь за зверей, переживших самое тяжелое зимнее время. Кабанихи к тому времени ходят уже тяжелые, толстые – в апреле начнется сезон опоросов.

В апреле ожидаем поросят. В марте проверяем все фотоловушки, меняем аккумуляторы, чтобы камеры работали без сбоев. Кабанихи обязательно приведут к чесальному дереву своих крохотных полосатых младенцев. С ними косматые подростки – подсвинки, родившиеся год назад.

Начинается половодье, и я оставляю кабанов в покое – на время. Разливаются реки Пра и Ока, и мы с моим мужем Алексеем отправляемся на моторной лодке на разлив – искать бобров. Вода залила бобровые норы и хатки, и обескураженные грызуны некоторое время спасаются на крышах хаток, плавающих стволах и маленьких островках суши. Некоторые бобровые семьи возводят специальные весенние хатки, до которых не может добраться вода. Здесь же, в весенних убежищах, бобрихам приходится производить на свет потомство.

Бобры во время половодья

Однажды по разливу мы подошли на лодке к весенней хатке. Она выглядела заброшенной: крыша провалилась, палки торчали неаккуратно. Думали уже пройти мимо, но решили заглянуть. Там, в дырявой хатке, на спине лежал толстый бобр и похрапывал. Другой бобр зашипел на нас, и мы разглядели сквозь дыру, что это была самка с крохотными бобрятами. Шел дождь, и холодные капли падали на их пушистые шкурки. Хвостики у них были длиной с палец. Мы скорее ушли, чтобы не тревожить семью.

Бобренок

Когда зеленеет лес и уходит вода, поднимаются тучи гнуса. В это цветущее время надо снова проверять фотоловушки и отправляться на поиски барсучьих нор. Вообще же лето – самое спокойное время для зоолога. Звери в кудрявых зарослях растят потомство, а зоологи могут с чистой совестью летом взять отпуск и немного отдохнуть от комаров.
В оставшееся время проверяем фотоловушки, считаем ежей, обрабатываем данные и пишем статьи, потому что осенью полевой сезон снова начнется всерьез: полтора месяца мы с мужем будем каждый день обходить берега рек и озер в поисках поселений бобров. Время учетов бобра – предзимье: от листопада и до ледостава.

Учет начинается, когда бобры подготовятся к зиме, отремонтируют хатки и норы, сделают на зиму запас веток. Закончится учет, когда водоемы покроются льдом и снегом и уже нельзя будет разглядеть бобовые погрызы.

Ляжет снег, на тропах появятся отпечатки копыт… Значит снова – тропления. У кабанов в это время – гон (брачный сезон).

Так идут год за годом, но ни один год ни похож на другой, ни один день ни похож на другой. То засуха, то урожай желудей хороший. То зимнее нежданное половодье, то навалит снега. Природный годовой круг вовлекает в себя зоолога, и он вместе со своими подопечными рад желудям и сокрушается по поводу низкого уровня воды в реке, но никогда не забывает наблюдать и изучать происходящее.

Надежда Леонидовна Панкова, старший научный сотрудник Оскского заповедника, кандидат биологических наук
Фотографии автора, А. Б и М. А. Панковых