18.10.2019 - В ожидании зимы

Учет бобров в заповеднике – физически тяжелая, но увлекательная и интересная работа, полная особой поэзии. Бобры невольно погружают исследователей в свой мир, где царствует неяркая поздняя осень, заставляют пройти насквозь сумрачное предзимье – от листопада до ледостава. Сегодня мы публикуем рассказ старшего научного сотрудника Надежды Леонидовны Панковой, участвующей в учетах бобров в заповеднике более десяти лет.

Обычный день предзимья в Окском заповеднике: дубы, осыпав желуди на обмелевшее речное дно, растопырили ветки под низкой тучей. Между дубами и тучами летает орлан-белохвост. А под дубовым корнем, над мелкой холодной рекой Прой – нора. В норе – бобровая семья.

В гнездовой камере тепло, тихо, темно. Бобры спят, прижавшись друг к другу боками, и, возможно, видят сны. Про реку. И днем, и ночью – река.

Бобры закончили свои осенние дела в срок. Во-первых, выбрали нору для зимовки и отремонтировали ее, укрепив палками и замазав илом провалившийся потолок. Во-вторых, под берегом, в омуте, где рыбы холодные дремлют, затопили на зиму плотную кучу ивовых веток – «заготовку». Эти веточные консервы сохранятся в проточной воде, и зимой бобры будут спускаться в омут, как в погреб, чтобы взять веточку, кора которой сохранила вкус осени. В-третьих, возле норы, на тропах в ивняке, на песчаной косе, за которой начинается чужая территория, обновили запаховые метки. Песчаные холмики, политые знаменитой «бобровой струей». Все пункты осеннего списка выполнены. Теперь бобры отдыхают и ждут ледостава как главного события предзимья.

Предзимье – это такая пауза. Все в природе уже готово к зиме, затихло, притаилось. Кто улетел, кто спрятался, а кто мехом с густой подпушью оброс. Все как бы «сидят на чемоданах», ждут, когда приедет поезд-зима. А сколько ждать – никому не известно.

Предзимье на реке Пре

С утра до вечера давит хмарь, простуженное небо забито тучами. Но иногда вдруг выглянет солнце, и тогда тетерева на березах путают осень с весной и начинают токовать, журчать, как ручейки. На солнце оживают цвета предзимья – ржавые пятна прибрежной осоки, желтые заросли двукисточника.

Рыжеватая речная вода, розовые кипы ивняков и косы белесого речного песка. Все так подходит одно к одному на осенней реке. И прощальное солнечное тепло на щеках…

А бобрам, кажется, все равно. Целый день сидят в норе и, вместо солнца, друг друга мохнатыми боками греют.

Итак – на реке пауза предзимья. Эта пауза как раз подходит нам для проверки бобровых поселений, границы которых теперь хорошо заметны. Хорошо заметны бобровые «лесосеки» и «заготовки» – мы специально ждали, когда бобры сделают их, и только тогда начали учет.

Бобровые «лесосеки»

Вниз по течению реки, туда, где теплая бобровая семья дремлет до вечера, бодро топают по берегу реки два человека в болотных сапогах, куртки и шапки у них в семенах череды. Остановились. Один, который с биноклем, поднимает с песка белую палочку, разглядывает – «погрыз взрослого бобра». Второй тычет замерзшими пальцами в GPS-навигатор, болтающийся на груди – ставит точку.

Идут дальше. На излете излучины отмель заканчивается густым серым ивняком.

– Ну вот, опять...
– За каждой отмелью ивняк, за каждым ивняком – отмель.

Лезут дальше, ломятся, как кабаны. Сухая ивовая ветка цепляет шапку, и та остается висеть. «Ой!» – коленкой на острый бобровый погрыз.
– Сапог цел?
– Вроде... Много сгрызено, значит должна быть заготовка.
– Но где же она?
– Кто ж ее знает! – голоса резко и бесцеремонно звучат в холодном воздухе, нарушая строгую осеннюю тишину. Нежной мелодией льется мелкая речная вода через корягу.

За ивняком берег делается выше, появляются дубы, а под ними, в омуте – куча веток.
– Вот она, бобровая заготовка! Ура!

Следы бобров на песчаной косе

Корешки на потолке бобровой норы заходили ходуном. Грохот, голоса. Оборвалась дремота, замерли звери – может, опасность пройдет мимо? Нет, стоит кто-то, топчется. Нервы натянуты, мышцы напряжены. В любой непонятной ситуации ныряй в воду – знает бобр. Это так же верно, как то, что надо заготавливать ветки на зиму и метить струей границы поселения. Человеческие голоса опять:
– Ставь точку!

Из-под веток пузыри пошли, булькнуло что-то, колыхнулась вода. Это у одного из бобров «сдали нервы».
– Смотри, вышел, вот, вот! Тихо… Может, всплывет!

И правда, через какое-то время из воды показалась усатая осторожная морда и тут же скрылась. Пузыри, круги по воде, тишина.
– Отлично, нора жилая. Хватит пугать бобров, пойдем.

Шаги удалились – двое в болотных сапогах ушли вниз по течению.

Бобр вернулся в нору холодный и мокрый, и долго обтирался и отжимал шкурку, прежде чем вернуться в гнездовую камеру. Досадное происшествие скатилось в копилку опыта его небольшой жизни и тихо заняло там свое место.

Бобр

А учетчики идут дальше. Например, это могли быть мы с дочерью. Когда я проходила этот маршрут впервые, дочь была еще в детском саду. Теперь она лаборант в научном отделе заповедника.

– Интересно, а что бобры про нас, учетчиков, думают? – спрашивает она.
– Как зоолог ничего сказать не могу. Но охотники-манси считали, а, может, считают и до сих пор, что бобры понимают человеческую речь, и вообще очень наблюдательны. Если и нам поверить в это, то старый седой дедушка-бобр мог бы объяснить бобрятам наше появление примерно так: дети, если вы слышите над норой топот и слова «заготовка», «погрыз», «вылаз»; если видите, что кто-то рассматривает наши объедки и следы, то не бойтесь – это учетчики. Значит – все в порядке, жив еще заповедник и мы нужны людям. С тех пор, как стоит наш заповедный мир, каждую осень учетчики обходят поселения бобров. Во времена наших прадедушек они ходили в кирзовых сапогах и телогрейках, носили с собой бумажные карты и теряли в ивняках химические карандаши. Теперь они ходят в болотниках и отмечают наши норы и заготовки в GPS-навигаторах.

Отметят, запишут, потопчутся над норой и уйдут вниз по реке… А вслед за ними улетят последние цапли и утки. Упадет в реку первый снег. Пройдет шуга, появятся ледяные забереги и будут расти, пока не сомкнутся посреди реки. А когда сомкнутся забереги и затянутся полыньи твердым льдом, начнется новая эпоха – зима.

Река Пра перед ледоставом